Ну вот. Пожалуйста. Известный в Севастополе краевед, методист межшкольного краеведческого музея, руководитель МАН в Севастополе по краеведению, географии, истории и геологии, мой хороший знакомый, и, между прочим, ученик Супрычева, Николай Васильевич Шик написал замечательную статью для городской газеты "Слава Севастополя" по поводу происхождения названия мыса Феолент. Это его не первая работа по топонимике Крыма.
С большим удовольствием выкладываю её на форум.
Фиолент? Феолент!
Топонимика знает много курьезных случаев, когда в добавление или изменение даже одной буквы резко меняет смысл названия. Еще дальше от первоначального смысла будет слово, если его ошибочно отнести к другому языку. А в Крыму такие случаи встречаются сплошь и рядом. Постоянная смена населения зачастую приводила к тому, что новый народ адаптировал под себя непонятное слово, додумывает ему новое значение, иногда совсем далекое от первоисточника. Такие топонимы, утратив первоначальный смысл, потом живут в новом языковом поле уже в другом написании и значении. Как можно признать, например, в название реки "Карасевка" татарский гидроним "Биюк Карасу"?
Крымская топонимика последние двадцать лет переживает своего рода Ренессанс. На туристских картах теперь каждый может прочитать старые топонимы, ранее малоизвестные. Их появлению предшествовали научные статьи или даже споры. Пожалуй, пришла пора разобраться с таким известным в Севастополе (и не только!) топонимом, как "Феолент".
Наверное, большинство читателей удивит такое написание данного топонима. А, как будет сказано ниже, именно этот вариант является исходным. Попробуем распутать клубок неточностей и ошибок, которые привели в конечном итоге к привычному для большинства горожан варианту названия—"Фиолент". (Эту версию используют сейчас в написании официальных документов, на картах и названиях автобусных маршрутов. Но, как помниться, 70-ти летнее употребление названий города Куйбышева не вытеснило из памяти народной Самару).
К такой форме написания имени знаменитого нашего мыса автор пришел, после публикации лет 25 назад в газете "Слава Севастополя" статьи краеведа В. Зайцева, в который он обосновал написание м.Феолента через "е". Его довод был логичен и прост. Феолент, как утверждал автор, состоит из слова "Фео", что значит "Бог", и слова "лент" (ленд), что значит "земля, край". В этом варианте слово приобретало смысл "божественная земля". И с этим значением трудно поспорить. Кто не восхищался действительно божественным видом, который открывается на мыс со стороны Свято в Георгиевского монастыря? В нем все гармонично, изыскано, продуманно: плавный, без резких изломов контур скалы, гармоничная и строго подобранная цветовая гамма, напоминающая старинные гобелены. Трудно отделаться от мысли, что перед нами натуральный уголок природы, а не декорация к грандиозному спектаклю, вышедшая из в под руки гениального художника. Как—то не хочется назвать такое великолепие ничего не значащим словом Фиолент, то есть в том варианте, который использовался в научной и краеведческой литературе на протяжении всего ХХ века, и используется до сих пор. Как же так случилось?
ВАРИАНТ ОБЩЕПРИНЯТЫЙ—"ФИОЛЕНТ"
Последовательное и широко известное толкование названия мыса в варианте "Фиолент" приводится в одной из первых книг по севастопольской топонимики—"У карты Севастополя" (1983 г.). Ее авторы дают так объясняют топоним: "А.Л. Бертье—Делагард толкует топоним как искаженное слово "Филенк—бурун (в переводе с турецкого языка тигровый мыс). С моря на обрыве мыса можно видеть чередующие полосы известняка и темного трахита, напоминающие по расцветке тигровую шкуру". Отдадим должное неутомимому исследователю крымской старины—военному инженеру—гидротехнику, нумизмату, археологу Александру Львовичу Бертье в Делагарду. Он постарался найти более в менее достоверное объяснение устоявшемуся на конец ХIХ века написанию топонима ("Фiолентъ"). Для этого ему пришлось искать связь между внешним видом мыса и его названием, хотя, как показывает практика, давая название какому в либо месту, люди в 9 случаях из 10 закладывают в него информацию, отвечающая на вопрос "Чье?", а не на вопрос "Какое?". Кроме этого, как—то сомнительно, что жители средневекового Крыма могли хорошо представлять внешний вид такого животного, как тигр (ближайшее его местообитание—Средняя и Центральная Азия).
В том же очерке о Фиоленте указывается, что сам топоним появляется в 1807 году, сменив топоним "мыс Святого Георгия". Опять получается нестыковка. В начале ХIХ века в данном уголке Крыма жили либо русские (жители Севастополя), либо греки (жители селения Карань и Балаклавы). Появление здесь нового топонима на крымско в татарском языке маловероятно. Еще менее вероятно, чтобы об этом новом названии узнали бы российские картографы.
ВАРИАНТ МОНАСТЫРСКИЙ—"МЫС СВЯТОГО ГЕОРГИЯ"
Картография как наука прошла долгий путь от примитивного изображения местности на первых пиктограммах человечества до самого подробного ее показа со спутника. И, если взглянуть на Крым, каким его представляли на средневековых картах, то вряд ли мы бы узнали привычный контур родного полуострова. А главное: карты были настолько малы, что с трудом помещали название одного—двух крымских городов. И только в ХVIII веке карты стали более крупными и подробными, но все же... Попробуйте поместить информацию, если в одном сантиметре карты помещается 20 в 30 километров! Естественно, на таких картах (картографы называют мелкомасштабными) обозначают только самую важную информацию. Такую, например, как название большого села или крупного монастыря. Самым приметным объектом на побережье от Балаклавы до Севастополя на рубеже 18 и 19 веков, естественно, был монастырь Святого Георгия. Его и обозначали, как "мыс Св. Георгия" на одной из первых российских карт—"Карте, изображающей Крым и степь крымскую", составленную академиком Я.Ф. Шмитом в 1777 году. Возможно, что для капитанов судов, проходящих в то время вдоль живописных обрывов, было достаточно такого обобщенного названия местности, самого факта прохождения монастыря. Но не для местных жителей. Уверен, что сам мыс они называли другим именем.
ВАРИАНТ КАРТОГРАФА Ф.ЧЕРНОГО—"ФЕАЛЕНТЪ"
Его карта благодаря Интернету, стала доступна каждому, хотя еще несколько десятилетий о ней знали только специалисты. На ней рядом с монастырем Святого Георгия можно прочитать: "м. Араниль или Феалентъ". Обращаю внимание на год издания карты—1790. В это время в монастыре еще жили монахи, принявшие постриг до присоединения Крыма к России. Естественно, они, как никто другие, знали средневековую топонимику окрестностей. И, конечно, по в разному называли сам монастырь, скалу в море и высокий мыс, удаленный на 1,5 километра к западу от обители. Спустя четыре года в 1794 году монахи покинут Крым, желая остаться в лоне Константинопольского патриархата. Вместе с ними могли исчезнуть и знания о местности вокруг. Поэтому следует считать карту Федора Черного бесценным и наиболее точным документом по крымской топонимики конца XVIII века, хранящим в том числе и первоначальное написание названия мыса Феолент. По крайне мере, Петр Паллас, путешествовавший в этих местах в 1793—1794 годах, уже не упоминает ни одного местного названия, а для обозначения мыса использует общепринятый в научной среде Европы топоним—"Мыс Парфеним", пришедший из античности.
ОТКУДА ЖЕ ОН, "МЫС ПАРТЕНИМ—ДЕВИЧИЙ"?
В каждой работе, посвященной мысу Феолент, считается признаком хорошего тона упомянуть цитату Страбона, которая гласит: "В этом городе (Херсонесе) есть святилище Девы, какой в то богини, имя которой носит и находящийся на расстоянии 100 стадиев, мыс, называемый Парфением (то есть Девичьим)".
Примером такого научного труда является книга немецкого ученого Тунманна "Крымское ханство" (1784 г), в которой он пишет, что на Гераклейском полуострове "находится монастырь Св. Георгия, в трех милях от Херсона, на гористом мысу, называвшемся прежде Партенион". Эту традицию видеть в мысе Феолент античный "мыс Девичий" продолжил в 1787 году К.И. Габлиц, который издает карту греческих топонимов Крыма. На ней указан мыс "Парфенион". Имеются и другие греческие варианты написания данного слова: Партениум, Парфений, Партенит.
И все же возрождение к жизни древнегреческого топонима после двух тысяч лет забвения оказалось невозможным. Он не привился. Военные картографы первой половины ХIХ века будут упорно писать название мыса в современном им варианте "Феолент". Так поступил автор первого атласа Черного моря Монганари в 1836 году, где мы прочтем надпись "м. Феолентъ". Именно в таком написании упоминается этот буйный мыс и в первой лоции Крыма (авторы Бутаков и Шестаков). Как видите, завидное единогласие. И становится непонятным, почему на карте юго в западного Крыма, которую составил известный ученый—крымовед П. И.Кеппен в 1836 году, мы видим другой вариант этого слова—"Фiолентъ". Именно этот вариант постепенно вытеснил все другие варианты этого топонима.
ИТАК, "ФIОЛЕНТЪ"
Петр Кеппен оставил заметный след в изучении Крыма. На него до сих пор ссылаются в статьях по средневековым фортификационным сооружениям полуострова. А вот в языкознании он не был специалистом. Как говорится, "Кеппен мне друг, но истина дороже". Жаль, что его ошибка, помноженная на авторитет, стала тиражироваться в дальнейшем.
В 1842 году выходит топографическая карта полуострова Крым полковника Бетева и подполковника Оберга. В ней "герой" нашего очерка уже пишется как "Фiолент". Через пять лет в Военно—топографическое депо попадает Генеральная карта с этим же написанием названия мыса. Правда, в 1859 году на карте Таврической губернии Ильина (позднее 1859 года) вновь попадается вариант "Феолентъ". Затем все стали более единодушными. И когда в 1918 году была отменена буква i, написание мыса приобрело всем знакомую форму Фиолент.
Что эта за буква? Читалась она как "и", а писалась всегда перед гласными буквами. Интересно, что сочетание букв iо, как это есть в слове Фiолентъ, иногда произносилось как [jo] = ё, йо: iотъ, маiоръ, раiонъ. Так, что может быть Кеппен (или кто—то, его консультирующий) услышал в названии мыса "Фёлент"?
ГОТСКИЕ КОРНИ ТОПОНИМА
Но вот один из доводов, который мог бы зачеркнуть версию "Феолент". Считается, что средневековые жители Крыма были греками и говорили на греческом языке, в котором понятие "земля, край" звучала как "гео"—производное от богини Геи. Римляне, а после и генуэзцы для этого же значения использовали слово "терра". Англичане и немцы, у которых понятие "земля, территория" обозначается привычными для нас словами "ланд", "ленд" (ланшафт, Рок—Айленд) появились в Крыму только с воссоединением Крыма и России в конце ХVIII века, никак не могли повлиять на топонимику. Это, конечно, так. Но не следует забывать о готской странице в истории нашего полуострова. А ведь готская эпоха продолжалась в Крыму более тысячи лет.
О том, как готы стали жить в юго в западном Крыму, подробно рассказал в своем трактате "О постройках" Прокопий Кесарийский, секретарь Велизария, одного из блестящих стратегов эпохи великого Юстиниана I. По словам Прокопия, готы, которые не последовали за своим знаменитым вождем Теодорихом, направлявшимся в Италию, предпочли обосноваться на территории высокогорной, но весьма плодородной области Дори. По всей видимости, под областью Дори надо понимать юго в западную часть горного Крыма и часть крымского южнобережья от Херсона до Алустона. Готские могильники известны недалеко от Инкермана, в Чернореченской долине.
Поэтому их проживание в окрестностях мыса Партениума—очевидный факт. Естественно, что готы восприняли от предшествующих жителей этих мест благоговение перед великолепием этого места. Тем более, что с мысом Девичьим связано Житие просветителей Херсонеса—Севастополя Ефрема Славного и Василия Богомудрого. Как известно, епископы Василий и Ефрем около 310 года в качестве миссионеров прибыли в Херсонес. Язычники, не желая внимать поучительному слову святителя Василия, выдворили его из города. Тогда, согласно Житию, он удалился на Девичью гору, что в "100 стадиях от Херсонеса", то есть на мыс Феолент. Множество чудес сотворил в своей пещере, чем стяжал славу Исповедника Господнего. Часть населения (не готы, ли, жившие в округе?) стала его почитать, что вызвала ярость у закоренелых язычников Херсонеса. Они предали его мученической смерти. Таким образом, мыс Феолент и приобрел божественный ореол у почитателей новой веры—христианской.
Так что ж удивительного в появлении названия "Божественная земля" у готов—христиан? Тем более, что есть достоверные свидетельства существования готского языка даже в ХVI веке. Им является письмо австрийского дипломата в Турции Огира де Бузбека (1560—1562 гг.), который встретил в Константинополе двух крымчан, один из которых говорил на готском языке и продиктовал словарь этого языка в 101 слово. Можно не сомневаться, что в те времена было немало топонимов готского происхождения, один из которых "Феолент" И, кстати, этим топонимом замыкается треугольник, где проживали готы: Феодосия—Феодоро (Мангуп)—Феолент.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Думая, что карты Черного, Мухина, Монганари, которые были в числе самых ранних картографических документов, убедили всех, какой вариант названия самого удивительного мыса Гераклейского полуострова является первоначальным и правильным. Но автор не собирается призывать срочно менять написание мыса Феолент везде, где оно использовалось. Это затратный и малоэффективный метод. Просто надо каждому из нас, севастопольцев, писать при первой же возможности это слово правильно—через "е". А в официальных документах употреблять два варианта данного топонима. Уверен, что постепенно "Божественная земля" вытеснит "Тигровую шкуру". А утвердившись, новый топоним будет служить охранной грамотой для вознесенного над морем скалистого мыса. Разве можно будет сказать, хвастаясь: "Я оттяпал кусочек Божественной земли"? И это место будет той землей обетованной, куда стремился Пушкин, Грибоедов, Чехов, Паустовский,
Н. ШИК, краевед.
