Такие вот истории...

[Бурундук]

Э-эх, Леший!
Все прочитали. Все поняли, что такова задумка автора: сделать именно таким - окончание рассказа. И все молчат в ожидании, когда автор спросит:
- Что? Никому не понравилось?

И тут бы он услышал бы приблизительно следующее:
- Да мы продолжения уже и ждать замучались.


И тут, понимаешь, - Леший....

Я пишу  о своем впечатлении и имею на то полное право.У рассказа есть   авторский замысел и есть восприятие читателя.Это разные вещи.

[f242]

Не хотел задеть. Звиняйте

[Бурундук]

Не хотел задеть. Звиняйте

Да ничего .Все нормально

[Ё маё]

Вчера на смене довелось услышать диалог.
Привезли в больницу маму с малышом двух лет. Санитарка встречает на крыльце.
- Мальчик, девочка?
- Мальчик.
- Как тебя зовут малыш?
- Рося...(Ростислав)
- Мальчик и Ф-фрося-я?!? Ну родители?!?(очень возмущённо)
Это нужно было видеть и слышать, все окружающие так и покатились с крыльца...

[nica]

Ну да, мне рассказывал один знакомый.
Когда он был маленький, его отец работал начальником охраны колонии.
Если его в детском садике или где-нибудь ещё спрашивали: "А кем работают твои родители?", он отвечал:
- Моя мама работает в школе учительницей. А папа - в тюрьме.
И всё время удивлялся, почему у спрашивающего после его ответа резко менялась физиономия. 

 

[Серый]

ПОСЛЕДНИЙ  КАДР

     Шурик был близорук, но очки не носил. Вообще - то, доктор давно прописал ему рецепт на постоянное ношение очков, и Шурик даже выкупил этот ужасный оптический прибор. Но, нацепив покупку на нос и глянув в зеркало, Шурик увидел там, как ему показалось, какого- то шимпанзе. Он тяжело вздохнул, снял очки, спрятал их в карман и в новом обличии на людях не появлялся.
     Дело в том, что Шурик был холост и находился именно в том возрасте, когда очень хочется нравиться девушкам. А какая же девушка обратит внимание на такую очкастую образину?
     «Минус пять с половиной на оба глаза»- это достаточно ощутимо. А потому при рассмотрении удалённых предметов Шурик отчаянно щурился, напрягал зрение, но не сдавался. Впрочем, находясь в одиночестве, он всё- таки прибегал к помощи ненавистных очков.
     А потом он познакомился с компанией «каменщиков», ходивших в лес за минералами, и сам потихоньку втянулся в это дело. Новые знакомые с полным пониманием отнеслись к Шурику, и никто не собирался хихикать над его внешним видом - да будь ты в очках или без очков, лишь бы человеком был хорошим.  Впрочем, и  девиц в их компании не было.

     В один из выходных дней что- то не заладилось в заранее запланированной вылазке - кто- то из компании захворал, к кому- то гости приехали - и Шурик решил ехать в одиночку. Это был его первый одиночный выход, и Шурик основательно к нему подготовился. Прихватил и цифровой фотоаппарат. По правилам хорошего тона, после каждого похода было принято выкладывать отчёт о вылазке на форуме любимого сайта, где общались любители минералогии. Запасных батареек, правда, не нашлось, а старые вызывали большое подозрение, но Шурик решил, что и с ними съездит. Снимать много он не собирался.
     Моросил мелкий дождик, дул сильный ветер, было холодно и сыро. Шурик лениво копался на опушке леса в заросшем отвале дедовской копи, выковыривая из раскисшей глины обломки кварца. Целые кристаллы попадались редко, да и те были мелкими и какими- то мутными и непрозрачными.
     Шурик начал мёрзнуть, ноги затекли от долгого сидения в неудобной позе, и он решил пройтись по лесу, чтобы размяться и согреться. Там, по крайней мере, ветер не такой сильный. На всякий случай он прихватил с собой сапёрную лопатку и минут через десять забрёл в какой то осинник, где неожиданно наткнулся на остатки старинной копи, про которую никто в их компании не знал.
     Шурик подивился, присел на заросший отвал, разгрёб лопаткой дёрн и стал методично выкапывать ямки, просеивая грунт  сквозь пальцы. Попадались обломки всё того же кварца, шпата, трухлявого шерла и... Так, а это что?
     Он не поверил своим глазам. На ладони лежал чёткий шестигранник- «карандашик» с плоской вершиной. Берилл? Шурик лихорадочно обтёр грани кристалла полой штормовки, сбегал к ближайшей луже и промыл находку. Это был чистейшей воды аквамарин - небольшой, конечно, но зато изумительного сохрана и качества. Шурик моментально вспотел, сунул находку в потайной карман штормовки и рванул на опушку, где  оставил своё барахло и инструменты.

     Найденная копь заросла осинником основательно. Старые гнилые стволы деревьев плотным слоем покрывали дедовскую яму, а молодая поросль своими корнями густо оплела и отвалы, и саму старую разработку. Шурику пришлось изрядно потрудиться, чтобы расчистить проход к таинственно темнеющей дыре, обещавшей небывалые находки. Он сто раз пожалел о том, что нет с собой топора, из- за чего толстые стволы приходилось попросту приподнимать и укладывать друг на друга.  А потом пришлось протискиваться под эту баррикаду и выбрасывать оттуда дёрн, камни и прочий мусор. Самым муторным делом оказалась борьба с корнями, которые пришлось рубить лопаткой.
     Он вылез передохнуть и обнаружил, что погода наладилась - дождик прекратился, тучи куда- то уползли, и на небе вовсю сияло солнышко. Природа ожила, щебетали какие- то птички, где- то каркали вороны, а совсем рядом прошмыгнула по своим делам серая полёвка.
     Шурик глянул на часы и ахнул. Он не ожидал, что время может так быстро бежать, и теперь придётся здорово поторопиться, чтобы успеть на последний автобус.
     Ладно, сюда он ещё, конечно же, вернётся - и Шурик стал быстро упаковывать рюкзак. Наткнулся на фотоаппарат. А как же отчёт? И он стал торопливо снимать копь с разных ракурсов. Аппарат заверещал - батарейки окончательно сдохли. Но нужно было сделать ещё один снимок - себя, любимого, выглядывающего на свет Божий из норы.
     Он поменял местами батарейки (их теперь должно было хватить ещё на один кадр), поставил автоспуск на максимальное время, установил аппарат на пеньке, чтобы в кадр попала его «баррикада» и нажал кнопку пуска.
     Шурик  запрыгал к своему «подиуму», уже на бегу сообразил, что не снял очки, сорвал их с носа и, мало что видя, ввалился в свою берлогу. Уф, успел, кажется.
     Он сделал мужественное лицо, глядя в сторону объектива. Картина расплывалась перед глазами, лишёнными диоптрий, но Шурик точно знал, что камера находится в том направлении, а потому смотрел именно туда.
     Смотреть мешали силуэты веток и корней, свисавших вниз над головой Шурика. Он хотел было оттащить в сторону наиболее толстый корень, болтавшийся перед носом, но в это время полыхнула вспышка- всё, необходимый кадр сделан. Шурик выкарабкался из ямы, схватил камеру, забросил на плечи рюкзак и поспешил к деревеньке, откуда через час уходил последний автобус. Он успел.

     На следующий день никакой поездки не получилось. Нужно было окучивать картошку, чем Шурик занимался до позднего вечера. Но ещё утром он успел выложить на форуме отчёт и разместить там фотографии о своей вылазке. Снимок аквамарина там тоже был.
     Однако, сев вечером за компьютер, Шурик с изумлением увидел, что народ обсуждает не эту великолепную его находку. Дискуссия развернулась вокруг того, последнего кадра.
     Шурик стал читать всё подряд и ничего не понял.
     Один коллега  высказался в том смысле, что, конечно, выделываться никому не запретишь, но это уж слишком! Что за герой нашёлся - жизнью рисковать ради крутого снимка? Теперь ведь и другая молодёжь выпендриваться начнёт!
     Другой коллега  предполагал, что здесь имеет место быть фотошоп, что в отчётах недопустимо, и куда, интересно, смотрит модератор?
     А  третий коллега  вообще говорил про какое-то чучело.
     Шурик покрутил головой, похлопал глазами и решил внимательно рассмотреть обсуждаемый снимок, который он вывалил на форум не глядя, вместе с остальными.
     Вот стволы осин, освещённые сверху солнцем. Вот физиономия Шурика, выхваченная вспышкой из мрака заднего плана. Вот корни и ветки, свисающие над головой. Вот тот самый мешавший съёмке толстый корень, который Шурик не успел сдвинуть в сторону.
      Корень? Шурик дал максимальное увеличение этому участку снимка.
Это был не корень. Это был хвост огромной гадюки, которая после холодного дождичка вылезла из своего укрытия, удобно расположилась на одном из стволов осины и теперь грелась в лучах солнышка. Шурик побледнел и медленно сполз со стула на пол.

     Я слышал краем уха, что через неделю после открытия «своей» копи Шурик вновь посетил её,  и уже не один, а почти полный состав их компании два дня разбирал завалы над дедовской ямой. Вроде, кто – то даже с бензопилой был. А вот закопаться как следует им не удалось. Стали расчищать ямину, и через метр под ногами захлюпало и зачавкало. Затопленной копь оказалась, вода грунтовая там высоко стоит, да и не удивительно это – ведь осина любит низкие да сырые места, а там как раз осиною всё и заросло. Так, насобирали всякого с отвалов. Но таких «карандашей» больше не было.      Просто повезло тогда Шурику. И та «подруга» хвостатая с фотоснимка уползла куда – то. Ещё бы, разворотили все её  уютное местечко…
     А Шурика я совершенно случайно встретил на улице где – то через год после этих событий. Был тёплый июльский вечер, я куда – то торопился и не сразу узнал Шурика в том молодом человеке, что меня окликнул. Шурик окреп, расправился в плечах, загорел, и выглядел человеком  серьёзным и умудрённым жизненным опытом.
     Пришлось обойтись без привычных крепких выражений, которыми обменивается наш брат при встрече, потому что Шурика нежно держала за руку симпатичная блондинка, и её уши вполне могли бы свернуться от нашего лексикона, а потому я лишь вежливо расшаркался с влюблённой парочкой.
      Шурик был в очках, что нисколько не смущало ни его самого, ни его подругу, которая не отрывала восхищённого взгляда от своего спутника.
     И ничего общего с шимпанзе у него не было. Вполне нормальная физиономия. Блондинка, видимо, тоже так считала.


                                                                                                    Ноябрь 2011г.

( Это в дополнение к теме "О змеях, змеюшках и змеющах"...)

[marc2288]

от лица змей, змеюшек и змеющ - большое минералогическое спасибо!

[Юльча]

Отличный рассказ! 

Со страхом ожидала концовки, что кто-то откуда-то вылезет или куда-то провалится.
Но закончилось все на удивление хорошо. Спасибо!
Ваши истории всегда вызывают у меня бурный полет фантазии.
И окончание я никогда не могу предугадать.

[Серый]

от лица змей, змеюшек и змеющ - большое минералогическое спасибо!

Пожалуйста.Так им и передайте.

Отличный рассказ! 
Со страхом ожидала концовки, что кто-то откуда-то вылезет или куда-то провалится.
Но закончилось все на удивление хорошо. Спасибо!

Ну что Вы, Юля, у меня ужастиков не так уж и много. Просто, видимо, они больше запоминаются почему-то, чем те, у которых "хэппи энд". Но - буду иметь в виду на будущее и не злоупотреблять страшилками.

[Михалыч]

...и не сразу узнал Шурика в том молодом человеке, что меня окликнул. Шурик окреп, расправился в плечах, загорел, и выглядел человеком  серьёзным и умудрённым жизненным опытом.
     Пришлось обойтись без привычных крепких выражений, которыми обменивается наш брат при встрече, потому что Шурика нежно держала за руку симпатичная блондинка, и её уши вполне могли бы свернуться от нашего лексикона, а потому я лишь вежливо расшаркался с влюблённой парочкой.
      Шурик был в очках, что нисколько не смущало ни его самого, ни его подругу, которая не отрывала восхищённого взгляда от своего спутника.
     И ничего общего с шимпанзе у него не было. Вполне нормальная физиономия. Блондинка, видимо, тоже так считала.

Нда.. Видимо действительно в жизни чтобы стать стоящим мужиком нужно "пообщаться" с змеёй.

[Серый]

СИНИЕ  ТОПАЗЫ   ЛИПОВКИ
(Из цикла «Безумный профессор»)

   - Липовка, Липовка.… Да для всех нормальных людей Липовка – это водолечебница, что неподалёку от села Липовского, только для нашего брата Липовка – это отработанные карьеры на никель, что совсем по другую сторону от села располагаются.
     Мне там нравится. Там комаров нету. Почему – не знаю. Может, с экологией чего, может ещё какая причина. А только, сколько раз я там был, сколько раз ночевал, так ни разу даже себя по шее не хлопнул. Мелочь, а приятно. Кстати, говорят, что в этих карьерах да на отвалах вообще никакой живности не водится. И по какой такой причине -  опять же, можно только догадываться.
     Но это так, присказка.
     А вообще-то липовские карьеры - это настоящий рай для любителей камня. Кого только там не встретишь – и профессуру с лупами, и студентов – практикантов, и рядовых коллекционеров с каёлками, и пионеров из кружков геологических с садовым инвентарём. Все роются. Все чего-то ищут. А ищут, конечно, в первую очередь, самые знаменитые самоцветы Липовки – турмалины. Ну, кое – кому и везёт, находят мелочёвку. Хотя в тех карьерах не только прозрачные кристаллы турмалинов, но и много чего другого попадается.

     Мы с напарником Анатолием ищем топазы. Причём топазы синие. Я их в глаза не видел, а вот Анатолий видел. И даже на ладошке держал. Правда, недолго держал. Потому что это были не его топазы, а дал их ему только «на погляд» незнакомый посетитель этого карьера, которому повезло найти изумительные по цвету и сохранности синие кристаллы. Похвастался перед Анатолием, ну, тот и завёлся: - Хочу такие!
     И вот уже, который час мы лопатим твёрдую белесоватую глину, таскаем её в ситах к воде, что заполнила чашу карьера, и там промываем. На дне, возле самого берега медленно расползаются белые пятна размытой глины с наших сит. Результаты не радуют.  На сетках остаются только редкие обломки мутного берилла, чёрного шерла, да ещё мелькают совсем уж крохотные кусочки розового турмалина. Топазов нет. Ни синих, ни голубых, ни бесцветных.
     Ближе к вечеру у меня спина заболела от этого промывания. Я бросил сито, сел на большой камень и стал любоваться природой. Кто в Липовке бывал, тот знает, какая это замечательная картина – заросшие соснами высоченные отвалы, крутые обрывы и затопленная зеленоватой водой чаша карьера. Сразу от берега дно круто уходит вниз.    Говорят, глубина затопленного карьера достигает ста двадцати метров. Вот ухнешь туда нечаянно в сапогах – то…
     Видимо, слишком долго пялился я на воду, потому что почудилась мне какая-то тень, медленно проплывшая в глубине водоёма - там, где вода уже совсем непрозрачная. Я поморгал глазами и встал. Ещё раз взглянул на воду. Померещилось, конечно. Видимо, перетрудился на этой чёртовой промывке. Я поднялся и пошёл к яме, где Анатолий нагребал в сито очередную порцию породы. Он всё ещё надеялся на удачу.
     - Передохни малость, - посоветовал я напарнику.
Тот отложил в сторону лопату и вздохнул: - Ну, надо же – ни одного топаза так и не попалось. А я найти его должен, это мой камень по гороскопу…
     - А это - точно то самое место, про которое тебе говорили?
     - Точно, то самое. Только вот пусто пока у нас.
     Мы помолчали. Стояла тишина. Светило скупое осеннее солнышко, заглядывая в нашу яму, вырытую на месте разрушенной пегматитовой жилы и бликами играя на водной глади карьера.
     Неожиданно сверху посыпались камни и куски глины. Кто-то спускался вниз, совсем рядом с нашей «копью», и вскоре мы увидели ещё одного посетителя карьера. Это был толстенький пожилой мужичок в старенькой штормовке, шляпе, при очках и с каким-то квадратным рюкзаком за плечами. Он не был похож на коллегу по каменным делам – ни тебе каёлки, ни лопаты, ни ситечка. Похоже, мужичок страдал одышкой – сел на гранитный валун и долго и тяжело отдыхивался, время от времени протирая свои запотевшие очки носовым платком.
     Потом встал и огляделся по сторонам. Нас не заметил – из ямы торчали только наши головы, к тому же и солнышко светило ему прямо в глаза.
     Незнакомец встал, расшнуровал свой рюкзак и извлёк оттуда большую картонную коробку. Потом осторожно поставил коробку на отмель, раскрыл её и достал оттуда … живую курицу. Мы с Анатолием переглянулись. А мужичок с этой курицей в руках подошёл к воде и присел. Курица, почуяв неладное, забилась и закудахтала.
     Не засекал, сколько прошло времени, но немного, когда вода у берега вдруг запузырилась, закипела, и на поверхность вынырнуло что-то похожее на большой зелёный мешок, покрытый отвратительной на вид плесенью. Мешок оказался со щупальцами. Несколько этих щупалец рванулись к мужичку, тот протянул им несчастную курицу, щупальца жадно вцепились в неё, брызнула кровь, полетели перья, курица истошно завопила, секунда – и весь этот кошмар скрылся под водой. На поверхность вынырнул и лопнул большой пузырь воздуха, потом ещё один, поменьше.
     Мужичок присел на корточки и выудил из коробки ещё одну курицу, а через пару  минут чудище  снова вынырнуло и снова приняло подношение.
     На этом представление закончилось.
     «Мешок» выныривал ещё, однако кормёжки больше не получил. Похоже, что мужичок просто не ожидал, что у его подопечного так аппетит разыграется. Развёл руки в стороны – дескать, извини, только жрать больше нечего. Подопечный обиделся, булькнул под воду – только брызги взметнулись – и больше не показывался. Лишь на воде остались следы от его пиршества – там ветерок относил в сторону белые куриные перья.
     Ну, мужичок подождал ещё своё чудище, походил по берегу, повздыхал, а потом взял свою пустую коробку, запихал в рюкзак, да и наверх покарабкался, восвояси, значит.
     И вышел прямо на нас с Анатолием.
Встреча оказалась для мужичка настолько неожиданной, что он встал, как вкопанный, открыл рот и долго разглядывал наши физиономии. Ну, правильно – осень, да день рабочий, не выходной, кто ж в это время тут бывает? Да вот бывает, оказывается, ходют тут всякие пенсионеры…
      Наконец он пришёл в себя: - Всё видели?
     - Видели, видели. Рассказывайте теперь, что тут за Лох-Несси обитает. Знакомая Ваша, как мы понимаем?
     - Знакомая, знакомая… - мужичок плюхнулся на отвал, вытер вспотевший лоб рукавом штормовки и стал рассказывать. А мы стали слушать.

     Пять лет назад некий Доцент, заведующий кафедрой биологии одного из ВУЗов Екатеринбурга, поддался на уговоры приятелей-минералогов и поехал вместе с ними на знаменитые Липовские карьеры. К его разочарованию, самоцветов под ногами там не валялось, а махать каёлкой ему не больно-то понравилось. Поэтому он плюнул на это дело и занялся обследованием окрестностей в смысле биологических изысканий. Тогда же и обнаружил в воде затопленного карьера некое существо, не относящееся ни к одному известному виду. Существо было размером с лягушку, любопытным и доверчивым и успешно скушало кусочек колбасы, который оказался в кармане штормовки у доцента.
     Доцент никому про своё открытие не сказал, зато стал регулярно навещать карьер, изучая своего подопечного с точки зрения большой Науки, а заодно и подкармливая его.  Выяснилось, что подопечный не является вегетарианцем и предпочитает белковую пищу. Желательно – в живом виде.  При очередном обследовании питомца (вес, размеры, видеосъёмка), измерялись и его потребности в питании. Пару лет эти потребности вполне удовлетворялись тушками лабораторных мышей, которые Доцент привозил с собой. Потом пришлось перейти на цыплят, потом – на куриц. А нынче уже и куриц вот не хватает.
     Откуда появилось это существо в карьере? Да кто же его знает. Скорее всего, чья-то мутация произошла в этой каше химических элементов, что в воде растворены. Пока точно сказать не могу. Что зимой делает? В анабиоз впадает, наверное. Ладно хоть, что лунки зимой долбить не приходится, чтобы кормёжкой заниматься. Зимой я отдыхаю. И вообще, хватит вопросов. Все ответы будут в диссертации, над которой я работаю. Всё, мне пора.
     Доцент, кряхтя, поднялся и на четвереньках полез вверх по склону.
     - Эй! – крикнул Анатолий вдогонку, - А если уже сейчас куриц ему мало, то чем дальше кормить станете? Через год корову пригоните?
     Доцент оглянулся, внимательно осмотрел нас с ног до головы и «успокоил»:   
    - Думаю, что голодным не останется. Он уже пробовал выползать на сушу.
     Мы смотрели вслед будущему доктору наук, пока тот не исчез за выступом скалы. Смеркалось, нам тоже пора было уезжать, чтобы до темноты добраться домой.
Топазы оставались на месте. Синие, голубые и бесцветные. За ними мы ещё непременно вернёмся. И уж как-нибудь позаботимся о сохранности своих «тушек»,  на которые так оценивающе посмотрел Доцент.
    Тоже мне, деятель…                                                                           

                                                                                                   Апрель 2013 .

[Серый]

АМЕТИСТОВОЕ  ДЕЛО

      Я промёрз до костей, пока старенький автобус дотрясся до занесённого снегом села. Две бабульки, ехавшие со мной, выползли наружу и растворились в темноте, а я побежал по переметённой дороге, скрипя окаменевшими подошвами ботинок и сопровождаемый хриплым лаем местных собак.
     Снег во дворе давно никто не чистил, поэтому к избе пришлось пробираться через глубокие сугробы. Двери в сенях примёрзли. Пришлось рвануть их изо всех сил, чтобы войти. Я потопал ногами, стряхивая с них снег, и постучал. Никто не отозвался, тогда я заколотил в двери ногой.
      - К чертям собачьим! – рявкнули из избы.
      - И вам — здравствуйте! - сказал я, вваливаясь вместе с клубами пара в тесное жилище моего старинного приятеля Ивана Ивановича или, попросту — Иваныча.
      - Серёга?! - обрадовался тот, - это ты вовремя приехал!

     Два года назад  Иваныч вышел на пенсию и перебрался на постоянное место жительства в одно из старинных сёл, купив там задёшево старенькую избёнку. Выбор места был вполне обоснован — вокруг села во множестве располагались старинные самоцветные копи, давно заброшенные, но до сих пор одаряющие любителей камня замечательными находками. А так как  Иваныч души не чаял в минералах, то новое место обитания его устраивало на все сто процентов. В своё время я помог юному пенсионеру с переездом и с тех пор в гостях у него не был, хотя  Иваныч во время редких своих визитов постоянно приглашал покопаться как следует в благословенных для хитника местах.
     А у меня  как — то всё не складывалось, и вот только сейчас, перед Новым годом, удалось выкроить время и навестить отшельника без всякого на то предупреждения: сотовая связь туда ещё не добралась, да и вообще не было у  Иваныча никакого телефона.

     По второй рюмахе мы опрокинули уже под пельмешки, солидный запас которых хранился на веранде. Ещё на столе были солёные огурчики, капустка и грибочки. Что ещё нужно для обстоятельного разговора двух старых и давно не видевшихся «минералогов», которые вообще привыкли обходиться минимумом в своих  странствиях?
     - А ты чего это так неласково гостей встречаешь? - поинтересовался я у хозяина, разглядывая поддетый на вилку рыжик, - одичал тут совсем?
     - На фиг! – с чувством сказал Иваныч, - Задолбали.
     По его словам, дело обстоит следующим образом. Со времён Демидова между жителями «его» села и соседним идёт своего рода выяснение отношений – кто лучше, кто умнее, кто сильнее да кто талантливее. Первоначально отношения выяснялись на льду речки, что течёт между сёлами – там стенка на стенку сходилась молодёжь, и не всегда дело ограничивалось только разбитыми носами.
     Потом это наследие капитализма было искоренено, и при социализме соревноваться стали в самодеятельности и в спорте. Впрочем, встречи футбольных команд тоже нередко заканчивались разбитыми носами, причём не только игроков, но и болельщиков.  Потом социализм закончился, но давнее противостояние пережило  гибель социализма, только  приобрело новые формы выяснения отношений – кто на свете всех сильнее, кто на свете всех умнее. И талантливее.
      - Так вот, - продолжил Иваныч, -  Селом руководит Мария, зверь – баба. Её все местные алкаши боятся. Ну, надо отдать должное – именно она не даёт окончательно зачахнуть жизни в селе. Благодаря ей и клуб живёт, и медпункт пока не закрыли, и автобус сюда всё ещё ходит.
     Дело идёт к Новому году, так вот прослышала Мария, что соседи – конкуренты делают на своей площади  снежный городок.  Скульптуры ледяные там будут, из Нижнего Тагила специалисты уже приехали, фигурки изо льда резать. Уж не знаю, из каких карманов там деньги на них нашли.
     Тут Мария до меня и докопалась: дескать, ты наш теперь, а раз художником раньше работал, то - выручай, ведь негоже, что у них – вон чего, а у нас ничего не будет!
     Ну, съездил я в город, привёз сюда ребят, с которыми раньше халтурил, и за два дня вырезали мы изо льда моих любимых Медной Горы Хозяйку, Данилу с каменным цветком и прочих персонажей. Неплохо вроде бы получилось. И бесплатно к тому же. Ребят я за свой счёт напоил, да в баньке попарил. Они и рады гульнуть слегка, да о прекрасном поговорить. Уехали позавчера. Статуи наши пока во дворе Совета стоят, на площадь уж под Новый год выставим. Мария глянула, обрадовалась, да только, говорит, чего – то всё же не хватает. Придумай, говорит, чтобы соседи наши совсем обзавидовались. Вот и достаёт уже два дня с этой просьбой. А у меня в голову ничего не приходит.
     Мы дёрнули ещё по рюмашке, и я сказал, что на этом пока остановимся, потому что с  утра будем заниматься искусством. Есть одна идея.
     - Ну, я же не зря твоему приезду обрадовался, - ухмыльнулся Иваныч и пошёл стелить мне на печке. Сам он спал на огромной резной кровати, которую ещё по приезду утащил из заброшенной усадьбы местного купца Собакина.

     - Ты это чего натворил?! – раздался над ухом рёв Иваныча, который, оказывается, тоже проснулся. Да  ничего такого я не натворил. Подумаешь – распластал лист ДВП, который обнаружил на веранде. Всё – равно зимой этот лист хозяину не понадобился бы. Зато у меня уже были готовы несколько формочек под будущие кристаллы. Иваныч взял одну в руки, повертел и улыбнулся.
     - Говоришь, самоцветы делать будем?
     - Правильно мыслишь. Заливаем сюда воду – и на мороз. А уж чем воду покрасить - сам решай, ты же у нас художник, так придумай, чтобы всё натурально выглядело.
     Через пару часов у меня были готовы полые шестигранники для бериллов и кварцев, сложные фигуры для гранатов, да и с турмалинами повозиться пришлось. К тому времени Иваныч перепробовал массу вариантов с гуашью, акварелью, пастой для шариковой ручки и чёрт знает с чем ещё . Паста в воде не растворялась, и Иваныч вынул из своих запасов фляжку со спиртом. Спирт на морозе не застывал, и Иваныч ухнул в раствор какую — то химию. В избе сразу завоняло.
     - Ничего, замёрзнет -  перестанет пованивать, - успокоил меня Иваныч.
     Наконец,  с этим было покончено. Первую партию  изделий мы торжественно вынесли на улицу. Там было под минус тридцать. Пока Иваныч топил печку, да пока мы пили чай, «самоцветы» созрели.
     С извлечением их из формочек пришлось повозиться, зато кристаллы получились почти как настоящие. Я вытащил их на улицу, чтобы не растаяли в тепле и паяльником стал вносить в них полную достоверность, вплоть до штриховки на хрусталях. Иваныч тем временем заливал следующую партию. Дело пошло на лад, и к вечеру работа была закончена. Особенно удались нам изумруды, а больше всего мне понравилась огромная друза аметистов, которую слепили напоследок.
     Над ней пришлось изрядно попыхтеть. Но получилось весьма правдоподобно.

     На следующее утро мы устроили своим самоцветам генеральный просмотр. То есть, вытащили их во двор, живописно расположили под скудными лучами низкого зимнего солнышка и пригласили на смотрины нашего Заказчика – Марию, за которой Иванычу пришлось сбегать на другой конец села. Мария явилась незамедлительно, увидела наши минералы, хлопнула рукавицами об полы своего огромного полушубка и засмеялась:
     -Ну, Иваныч! Ну, молодец! Не зря на тебя надеялась, на твою головушку светлую да ручонки твои умелые! Уважил. Рассчитывай на премию, Мастер!
     Иваныч гордо выпятил грудь, шаркнул ножкой и счёл упомянуть, что ему помогал начинающий подмастерье – тут он ткнул в мою сторону пальцем. Мария и меня одарила широкой улыбкой. Все были счастливы. Нам на завтра с утра была обещана подвода, которая перевезёт всё выставленное прямо на площадь. Завтра же  начнётся установка на площади  ледяных скульптур с нашими замечательными  самоцветами.
      Мария с Иванычем отправились насчёт премии, после чего Иваныч запланировал посещение магазина. А я, чтобы не терять времени, стал упаковывать багаж. То есть, уносить в сарай «хрустали» с «изумрудами» и аккуратно укладывать их в картонные ящики, которых там скопилась целая гора.
     Друзу с «аметистами» оставил напоследок, чтобы ещё раз полюбоваться блеском кристаллов на солнышке. Гляжу это я на неё, и тут слышу:
     - Эй, мужик!
     Оборачиваюсь и вижу – стоит перед оградой огромный джип. Когда он подъехал, я и не слышал. Мотор у него работает совсем почти бесшумно, только пар из выхлопной трубы на морозе клубится, да чуток соляркой попахивает.
     Сквозь окошко боковое вижу – дамочка внутри сидит, вся из себя расфуфыренная. А у ворот стоит жлоб квадратный в кепочке, цепь златая на шее, как положено. И спрашивает он у меня:
     - Мужик, сколько за аметисты свои просишь?
     - Не продаются, - говорю, - Это заказ.
     Тут спор у нас начался. Я так понял, что дамочке позарез захотелось эту нашу друзу аметистовую поиметь, и мнение какого -  то местного мужика, моё, то есть, её не устраивало. Мало ли, что не продаётся! Кто тут хозяин жизни, в конце концов?!
     Короче, забрал я свои «аметисты», понёс их в сарай. Слышу, сзади дверца хлопнула, но машина на месте стоит. Я последний наш «экспонат» упаковал, выхожу на улицу – тут и они поехали, да только медленно так…
     Ну и хрен с вами, думаю. Только вот Иваныч  мой где – то запропастился. Поди встретил в лавке местных друганов, да премию обмывать начал. Пойти, что ли, встретить его?
     Пошёл я в магазин, а там, оказывается, товар привезли и не торгуют, пока этот товар не примут, и потому Иваныч мой на улице топчется, вместе с другими гражданами, в ожидании открытия заведения.  Но тут как раз товар, наконец приняли, двери отворили, и мы с Иванычем затарились, согласно живой очереди.
     Подходим мы, довольные такие, к избе, смотрим - а ворота во двор – нараспашку. Кто – то без нас побывал. Я - то сразу понял, кто. И точно: полки в сарае пустые, ни одного ящика с нашими «минералами» нету.  Иваныч тут и сел, и сумки из рук выпустил, только бутылки сбрякали.
     А я как захохотал, так и остановиться не могу. Как представил дамочку в фиолетовой луже, да и не только фиолетовой, цвета там разные должны быть, и как насчёт отмывать себя от этого разноцветья,  это же ведь тоже постараться надо, много чего там Иваныч намешал, не одной ведь акварели с гуашью, да и аромат будет — ещё тот! Отдышался я, рассказал Иванычу в чём тут дело. Тот, однако, смеяться не стал, а растерялся совсем: что же нам – то теперь делать, ведь и премия – вон она, в бутылках булькает?
     Что делать – что делать…
     Ну не поеду я сегодня домой! Ещё завтра ведь будет автобус - правда уже последний перед Новым Годом, может, успею на него.  А наши самоцветы - так ведь процесс уже отлажен, за работу, Иван Иванович!
     И погнали мы по – новой наше производство, и уже ближе к ночи полностью восстановили всю кунсткамеру. Уж не знаю, лучше ли, хуже ли получилась эта вторая партия по сравнению с первой – сравнивать было не с чем. Украшали нашими произведениями площадь уже без меня, потому что утром я смог вовремя проснуться и успеть на последний в этом году автобус. Новый Год встречал в семейном кругу.
     Зато потом по областному телевидению показали сюжет «Про изящные скульптуры на сельской площади». Я его посмотрел. И скульптуры и самоцветы, «…которые местные самобытные мастера изваяли в свободное от работы время» мне понравились. Ещё бы…
     От Иваныча пришло письмо. (Почту, значит, в селе всё ещё не закрыли, молодец, Мария!)
     В письме Мастер в очередной раз приглашал посетить его «скромную обитель», как только сойдёт снег да потеплеет. Ему тут такие «железные» привязки сообщили – закачаешься!
     А ещё Иваныч написал, что завёл у себя во дворе злых собак.
     Так, на всякий случай…


                                                                                  Февраль 2012 г.